На краю дороги, за детской площадкой в Лафрии, старинном городке в графстве Голуэй, стоит небольшой дом. Построенный из белого камня с серой отделкой, он украшен кружевными занавесками и статуэткой Девы Марии. Внутри две маленькие спальни: одна розовая, другая голубая.

В гостиной в большом оранжевом кресле сидит хрупкая женщина в клетчатой юбке. Ей 93 года, но она живет одна с полноватым псом по кличке Рекс. День за днем она занимается своими немудреными делами – читает молитвы по четкам, развешивает белье, выпускает собаку во двор – и все ждет возвращения сына, которого ей так и не довелось подержать на руках.

Она ждет его уже 76 лет.

Дом позора и тайн

Подростком Крисси Талли влюбилась в парня из своего квартала, и в 1949 году она забеременела.

То, что случилось дальше, следовало мрачному, распространенному сценарию в Ирландии середины XX века, где Католическая церковь с ее жесткой доктриной доминировала почти во всех аспектах повседневной жизни. Семья Талли отреклась от нее; город Лафрия отвернулся. Священник отвез ее в Дом матери и ребенка Святой Марии, учреждение для незамужних матерей в Туаме, в 50 километрах к северу.

Подобные учреждения остаются одним из неизгладимых моральных пятен Ирландии. Независимые комиссии резко критиковали их, религиозные институты приносили извинения, а ирландское правительство неуклюже внедряло схему компенсаций, стремясь финансово возместить ущерб десяткам тысяч ирландских матерей и детей, которые были изгнаны туда.

Особенно печально известным был Дом Святой Марии, суровое огороженное строение, которое когда-то служило военными казармами и работным домом. Управляемое монахинями из французского религиозного ордена Bon Secours, оно имело такую мрачную репутацию, что местные жители избегали его и бездетных детей, которых там содержали.

Мало кто говорил об условиях внутри: принудительный труд для молодых матерей, высокая младенческая смертность, повсеместный позор и эмоциональное насилие. Тем не менее, для таких, как Крисси Талли, идти было больше некуда.

13 декабря того года, когда она прибыла, Крисси Талли срочно доставили в Центральную больницу Голуэя из-за осложнений во время родов. Она родила мальчика весом три с половиной килограмма, который появился на свет в тазовом предлежании. Она хотела назвать его Майклом, но его забрали, прежде чем у нее появился шанс. Она так и не подержала его на руках и не увидела его лица.

«Это меня чуть не убило», — вспоминает она.

Вскоре вернулся врач.

«Малыш умер», — припомнила Крисси Талли его слова. — «Они не были особо любезны по этому поводу».

У нее не было возможности узнать, верить ли ему. Система была пропитана позором и тайнами. Некоторых младенцев отдавали на усыновление католическим семьям как в том же городе, так и далеко за океан, в Америку. Другие умирали в младенчестве и были похоронены в безымянных могилах, исчезая в коллективном молчании, которое окутывало учреждение в Туаме и другие подобные ему.

Матерям, таким как Крисси Талли, часто не говорили, куда делись их дети, или сообщали полуправду. В некоторых случаях матерям говорили, что их младенцы умерли, только чтобы позже выяснить, что они были незаконно усыновлены, а их свидетельства о рождении подделаны.

В истории, где нет недостатка в жестокости, это, пожалуй, самое пронзительное: отсутствие завершенности, бесконечное «что если». Десятилетиями Крисси Талли оставалось гадать: действительно ли Майкл родился мертвым? Или он где-то там, ошибочно полагая, что мать бросила его?

Крисси Талли не могла смириться с тем, что ее маленький мальчик так и не выбрался из больницы, что его история началась и закончилась в 1949 году. Возможно, это было иррационально.

Но несколько лет назад у нее появился новый повод для надежды.

«Мы нашли вашу мать»

Потеряв Майкла, Крисси Талли покинула приют в Туаме и вернулась к прежней жизни. Она также возобновила отношения со своим партнером, и через четыре года снова забеременела. Но отец — который, по словам Крисси Талли, «не был создан для брака» — оставил ее и переехал в Великобританию. Всю оставшуюся жизнь она сохраняла к нему чувства. Она так и не вышла замуж.

Не имея альтернативы, она вернулась в приют в Туаме. В 1954 году она родила второго мальчика, назвав его Кристофером.

Ежедневно отправляясь в детское отделение приюта, чтобы кормить и купать его, Крисси Талли была глубоко убеждена: она потеряла Майкла, но не потеряет Кристофера. Она найдет работу, заберет его из Туама и построит жизнь — мать и сын, вместе, в Лафрии.

Но однажды Крисси Талли пришла к кроватке мальчика и столкнулась со «щурящейся» монахиней, которая взяла ребенка и ушла, сказав Крисси, что она больше никогда его не увидит.

Оставшись ни с чем (она и ее семья так и не примирились полностью), Крисси Талли осталась в Голуэе, подрабатывая в кафе, а позже работая домоправительницей у группы священников. Она искала своих сыновей, но сталкивалась с византийской бюрократией усыновления, большая часть которой была призвана не допустить таких, как Крисси Талли, к ответам.

Со временем Крисси Талли поняла, что, возможно, не доживет до того дня, когда найдет своих потерянных детей. Она оставила письмо у доверенного лица в Портамне, городке графства Голуэй на границе с Типперэри, предназначенное для ее мальчиков, если они когда-нибудь объявятся. В него она вложила 3000 ирландских фунтов и объяснение их разлуки, раскрывая, что никогда не отказывалась ни от одного из детей по собственной воле.

Затем, в 2013 году, в дом Крисси Талли в Лафрии пришла профессионально выглядящая женщина и спросила, может ли она зайти на чашку чая. Медленно незнакомка раскрыла свою цель: она была из агентства по усыновлению, к которому обратился 60-летний мужчина из Лондона, ищущий свою биологическую мать.

Мужчина не подозревал, но он был тем мальчиком, которого Крисси Талли назвала Кристофером.

Он очень хочет восстановить связь, сказала женщина, но решение будет за Крисси Талли: хочет ли она встретиться со своим вторым сыном, теперь известным как Патрик Нотон?

«Мне это понравилось», — сказала Крисси Талли о таком открытии. — «Он — все, что у меня есть».

В летний день того года Крисси Талли прибыла в небольшой отель недалеко от города Голуэй. Мистер Нотон прилетел из Лондона, по пути остановившись в супермаркете, чтобы купить букет цветов. Когда он вошел, маленькая женщина перед ним была настолько потрясена, что едва могла встретиться с ним взглядом.

«Крисси», — припомнил он свои слова. — «Я же не такой уж и некрасивый, верно?»

С детства мистер Нотон, которому сейчас 70 лет, знал, что он усыновлен, но никогда не чувствовал себя обязанным найти свою биологическую мать. Раннее детство он провел в Голуэе, пока его семья не переехала в Лондон.

«Мои приемные родители были такими любящими», — сказал он. — «Я думал, что если когда-нибудь начну искать, это будет предательством по отношению к ним».

Однако после их смерти мистера Нотона стали мучить вопросы о его происхождении. Кто были его биологические родители? Были ли у них другие дети? Сохранили ли его родители их, и если да, то почему не его?

Он искал больше года и почти отчаялся, когда ему позвонили из агентства по усыновлению в Голуэе. «Мы нашли вашу мать», — сказали они ему.

«Я приезжаю домой каждый год с того дня, как нашел ее», — сказал мистер Нотон, который до сих пор живет в Лондоне с женой, тремя взрослыми детьми и кучей внуков.

Прошло несколько лет, прежде чем Крисси Талли призналась мистеру Нотону, что у него может быть брат. Когда он услышал это, он был «на седьмом небе от счастья», сказал он — его воспитывали как единственного ребенка, и он не мог поверить, что у него может быть брат или сестра.

В последующие годы мистер Нотон и Крисси Талли изучали записи о рождении и смерти, осматривали кладбища и больничные документы. По Закону Ирландии о свободе информации они наконец получили запись о рождении другого ребенка, очевидно, сделанную в больнице Голуэя в 1949 году.

«Родился мертвым», — гласила запись. Под именем миссис Талли: «Вернуть в Туам».

Это было первое официальное подтверждение, которое Крисси Талли увидела, что Майкл действительно умер. Не было ясно, относится ли «Вернуть в Туам» только к Крисси Талли или включает Майкла, но возможность того, что останки младенца были отправлены туда, несла свой мрачный смысл. В 2017 году в выгребной яме Дома Святой Марии, который закрылся в 1961 году, было обнаружено массовое безымянное захоронение. В нем находились тела по меньшей мере 796 детей.

Мог ли Майкл быть одним из них?

Крисси Талли кажется невозможным узнать наверняка, что случилось с мальчиком. Она до сих пор не видела четкой записи о его погребении. А мистеру Нотону кажется невероятным, что тело младенца могли перевезти из больницы в Голуэе в Туам, находящийся в 50 километрах, чтобы похоронить в яме.

«Я больше не знаю, чему верить», — сказал мистер Нотон. — «Он должен быть где-то».

Четки и мечты

Так Крисси Талли ждет в своем скромном доме, который она арендует по субсидированной ставке у Совета графства Голуэй уже 20 лет. Приближаясь к 100 годам, она и мистер Нотон беспокоятся, что Майкл вернется — как бы маловероятным это ни казалось — в дом, занятый кем-то другим.

«Я бы ненавидел, если бы Крисси умерла, надеясь, что Майкл вернется», — сказал мистер Нотон, сдерживая слезы. — «А здесь ничего не будет».

Надеясь сохранить дом в семье, он связался с Советом графства Голуэй, чтобы узнать о покупке дома на имя Крисси Талли. Дом оценивается примерно в 110 000 евро, но, по словам мистера Нотона, Совет сообщил, что из-за времени, проведенного в аренде, Крисси Талли может приобрести его за 50 000 евро.

Тем не менее, из-за возраста Крисси Талли и мистера Нотона им обоим отказали в ипотеке. Они пытаются собрать деньги сами через онлайн-сбор средств. Но их усилия оказались безуспешными, отчасти потому, что им трудно справиться с онлайн-процессом.

На каминной полке у Крисси Талли теперь стоит коллекция фотографий в рамках, свидетельство открытий последнего десятилетия: на одной — сияющий Патрик с сыном в форме; на другой — правнуки.

Одна фотография стоит отдельно. Это недавнее изображение Крисси Талли, закутанной от голуэйского дождя, проходящей через железные ворота приюта в Туаме. Она смотрит в камеру, стоя перед мемориалом, установленным для младенцев, найденных в выгребной яме.

«Мы пошли посмотреть, сможем ли мы найти могилу Майкла», — сказала Крисси Талли, разглядывая фотографию. — «Мы ничего не смогли найти».

Ночью, когда мистер Нотон спит в розовой спальне, он слышит бормотание из коридора. Это Крисси Талли молится по четкам за Майкла, как она делает каждую ночь. Не так давно она позвонила мистеру Нотону рано утром с новостью о видении, которое у нее было.

«Мне приснился сон, и я видела его. И он жив», — сказала тогда Крисси Талли. — «И теперь никто не скажет мне ничего другого».