Все началось как обычная семейная поездка в супермаркет. В субботу, 8 марта, женщина по имени Сарита села в машину со своими двумя детьми и 19-летним братом, чтобы съездить из их дома в Детройте, штат Мичиган, за покупками в местный Costco и пообедать.

Через несколько минут после начала поездки GPS-навигатор указал им повернуть на мост Амбассадор — платную дорогу с односторонним движением, соединяющую США и Канаду. Сарита говорит, что быстро поняла свою ошибку, когда к ним подошли американские иммиграционные агенты — они случайно ввели адрес Costco в Уинсоре, Онтарио, на канадской стороне границы.

Случайно выехать на мост Амбассадор в сторону Канады из района Детройта — распространенная ошибка. Местные жители говорят, что этот район постоянно находится в состоянии ремонта и может сбивать с толку.

Но для Сариты это был поворот, изменивший жизнь: она и ее брат — иммигранты из Гватемалы, находящиеся в США без легального статуса. Она попросила использовать только ее имя, опасаясь последствий за общение со СМИ.

По словам Сариты, следующие пять дней она и ее дети провели в офисном помещении без окон, в одноэтажном здании между пунктом оплаты и мостом, без доступа к адвокату или связи с консульством.

Ее две дочери, 1 года и 6 лет, обе являются американскими гражданками. В результате этого неверного поворота, по ее словам, ее семья пережила кошмар, который «ощущался как похищение».

Правозащитники утверждают, что задержание Сариты иллюстрирует, как администрация ужесточает правила иммиграционного контроля в своих усилиях по проведению беспрецедентной кампании по депортации и усилению иммиграционного надзора.

«Я сидела на заднем сиденье и обнимала дочерей. Я начала плакать», — рассказывает Сарита. Она живет в США более шести лет, занимается домашним хозяйством. Ее брат и отец ее детей работают кровельщиками в районе Детройта. Ни у кого из семьи нет судимостей в США, и тем не менее, когда они подъехали к сотрудникам иммиграционной службы, Сарита говорит, что сразу поняла, что означает этот неверный поворот. «Я сидела на заднем сиденье и обнимала дочерей. Я начала плакать».

Сотрудники иммиграционной службы США приказали им выйти из машины и направили в офисное здание у моста, на мичиганской стороне границы. Ее с дочерьми разлучили с братом. Сарита говорит, что агенты Таможенно-пограничной службы США (CBP) сказали ей, что ее депортируют, но у нее есть право поговорить с адвокатом.

Она сообщила офицерам, что обе ее дочери — гражданки США, и, по ее словам, ей предложили отправить их домой. «Они сказали, что я могу позвонить кому-нибудь, чтобы их забрали, но в тот момент я не хотела их отпускать». Она говорит, что начала паниковать. «Я чувствовала, что схожу с ума. Некоторые агенты были милы, другие кричали на меня, когда я сдавала отпечатки пальцев. Мне было так страшно, у меня дрожала рука. Мне было очень плохо».

Около полуночи, примерно через 12 часов после ареста, Сарите и ее дочерям дали ужин: стаканчик лапши быстрого приготовления на троих. Их отвели в офисное помещение без окон, где дали раскладушки для сна. Она говорит, что снова попросила обещанный звонок адвокату. «Они сказали, что мне нужно подождать. Заставили подписать какой-то документ и сказали, что я признаю незаконный въезд в США и хочу оставить дочерей при себе».

Учащение случаев задержания детей-граждан США

Сарита говорит, что не знала, где ее держат. Ее адвокат указывает на карте Детройта офисное здание рядом с мостом Амбассадор, на американской стороне. «Оно используется как офисное помещение, и, как мы узнаем, также для краткосрочного, а теперь и более длительного содержания под стражей», — говорит он.

В последние месяцы правозащитники и местные иммиграционные юристы все чаще получают сообщения о подобных задержаниях в офисах у моста Амбассадор – речь идет о людях, случайно заехавших на платную площадь, а также о мигрантах, ищущих убежища в Канаде, которых разворачивают обратно. Они оказываются задержанными в этих офисных помещениях на длительные сроки.

«У нас есть основания полагать, что только на этом переходе было задержано около дюжины семей», — говорит старший юрист ACLU Мичигана. «Есть основания полагать, что это происходит и в других местах вдоль северной границы, но мы не можем это подтвердить. Проблема прозрачности очень реальна».

Представители ACLU говорят, что уже больше месяца пытаются получить ответ от Таможенно-пограничной службы США (CBP), но пока безрезультатно.

Однако представители ведомства настаивают, что CBP действовала в соответствии с протоколом.

«Когда лица нарушают иммиграционные законы, их выбор делает их подлежащими задержанию и высылке», — сообщил представитель CBP в письменном заявлении. «В данном случае нелегальный иностранец был обнаружен у моста Амбассадор в Детройте после въезда в Канаду без проездных документов. Она призналась в незаконном въезде в США в 2018 году. В соответствии с политикой, CBP работала над поиском подходящего опекуна для ее детей-граждан США; однако она первоначально решила оставить их при себе, что продлило срок задержания».

В ответ на случай Сариты и другие сообщения, член Палаты представителей США от Мичигана запросила посещение объекта. «Независимо от иммиграционного статуса, — заявила она недавно, — у человека есть права в нашей стране», ссылаясь на законное право всех людей на американской земле, как иммигрантов, так и не иммигрантов, на надлежащую правовую процедуру.

Раньше, по словам правозащитников, кому-то вроде Сариты выдали бы уведомление о явке в суд — первый формальный шаг к приказу о депортации. Затем человека освободили бы под какой-либо формой надзора. Это изменилось. «Эта администрация одержима идеей задержания, — говорят они, — в данном случае, содержания в условиях, не подходящих для длительного пребывания взрослых, не говоря уже о детях».

Бывший комиссар CBP считает пять дней необычно долгим сроком для содержания кого-либо под стражей агентством — особенно в инспекционном пункте, не оборудованном для этого.

«У вас есть доказательства. Примите решение, а затем решите, что вы собираетесь делать», — говорит он. «Содержаться под стражей так долго кажется особенно неуместным».

Он полагает, что администрация может стремиться выполнить предвыборное обещание о массовых депортациях. Но давление с целью увеличения числа иммиграционных арестов столкнулось с реальностью на границе, где число незаконных переходов резко сократилось. «Эти цифры значительно снизились», — говорит он. «Тогда, о чудо, цифры по депортации тоже будут значительно ниже. Теперь, кажется, происходит много того, что можно было бы назвать сопутствующим ущербом, как в случае с этой семьей».

Поскольку пункты въезда считаются местами временного содержания, а не центрами содержания под стражей, юристы говорят, что у CBP есть политика не допускать адвокатов на такие объекты.

Еще большую озабоченность у правозащитников вызывает то, что места, подобные тому, где содержались Сарита и ее семья, не приспособлены для детей. В США существуют протоколы содержания детей под федеральным арестом, включая Соглашение Флорес 1997 года. Оно требует, чтобы несовершеннолетние, находящиеся под стражей иммиграционных служб, размещались в учреждениях, отвечающих определенным стандартам и представляющих собой «наименее ограничительную среду, соответствующую возрасту и особым потребностям ребенка», среди прочих требований. Но соглашение было частично прекращено в июле прошлого года. Кроме того, на прошлой неделе Министерство внутренней безопасности закрыло три надзорных органа, расследовавших жалобы на условия содержания под стражей.

Однако правозащитники указывают, что дети Сариты — не иммигранты, они граждане США. «Суровая реальность такова, что жестокая атака этой администрации на иммигрантов — это также атака на граждан США, потому что многие семьи имеют смешанный статус. Поэтому, когда вы ведете войну с иммигрантами, это также война с семьями, и она превращается в войну с детьми, включая детей-граждан США».

Для Сариты, оказавшейся в учреждении без детской одежды и подгузников, ситуация быстро вышла из-под контроля.

72 часа под стражей: «Я не знаю, где нахожусь. Они мне не говорят»

К полудню понедельника Сарита, по ее словам, начала пересматривать свое решение оставить дочерей при себе. «Нас не выпускали из комнаты, кроме как в туалет или душ». Она говорит, что единственное окно было в коридоре, по пути в туалет. «Тогда мои дочери могли видеть солнце. Мне было так грустно».

В тот вечер, по ее словам, ей разрешили позвонить отцу детей, который живет в Детройте.

«Мы тебя искали, — сказал он. — Где ты сейчас?»

Она ответила, что понятия не имеет. «Я не знаю, где нахожусь. Они мне не говорят. Знаю только, что я под мостом. Это большой мост, он ведет в Канаду».

Они решили, что он должен забрать детей. Повесив трубку, она сообщила об этом агенту. Ей принесли документы для подписания отказа от опеки над дочерьми.

К вечеру понедельника за ее дочерьми никто не приехал, а ее годовалая дочь начала заболевать.

«Я начала умолять: „Пожалуйста, отпустите моих дочерей“».

Сарита говорит, что той ночью просила у агентов лекарство от поднимающейся температуры у дочери. Ей сказали, что лекарств нет.

Во вторник, когда ее с девочками вели в туалет, она увидела своего брата. До этого момента, по ее словам, она не знала, что с ним случилось после ареста. «Он был в кандалах. Только что принял душ». Она полагает, что его содержали в офисе в том же здании. «Моя старшая дочь сказала: „Мама, смотри“. Я закрыла ей глаза», — говорит Сарита, рыдая.

Увидев брата, она, по ее словам, начала паниковать за благополучие своих детей. Она стала умолять офицеров CBP отпустить ее дочерей. «Я говорила им, пожалуйста, они заболевают».

Она говорит, что агенты отвечали, что у них нет информации о том, когда ее дочери смогут уйти.

К утру среды, пятому дню заключения семьи, температура у ее дочери росла, а у другого ребенка появился кашель. «Ночью там было холодно», — объясняет Сарита. Они спали на раскладушках, а еда, по ее словам, обычно состояла из стаканчика лапши быстрого приготовления, макарон или овсянки. Агенты CBP начали уговаривать ее забрать девочек обратно в Гватемалу, говорит Сарита. Она напомнила им, что ее дочери — гражданки США, и что условия не подходят для детей. «Они не могут жить на лапше быстрого приготовления. Они болеют. Им скучно, и они плачут», — сказала она офицерам.

«Это ощущалось как похищение»

Сарита говорит, что начала терять счет времени. «Я не помню, в какой день, но я спросила их: „Вы сказали, что я могу поговорить с адвокатом. Почему я не могу его увидеть?“ Они просто отвечали, что не могут предоставить мне эту информацию. Это ощущалось как похищение».

Она говорит, что отказалась уступать, несмотря на давление с требованием забрать дочерей обратно в Гватемалу. К вечеру среды, около 10 часов вечера, детей передали ее свояченице.

Когда их увезли, она, по ее словам, почувствовала отчаяние.

«Меня перевели в другое офисное помещение, — говорит Сарита. — Было холодно. В ванной стоял невыносимо плохой запах. Я больше не хотела есть, не могла спать. Поймите, я никогда не разлучалась со своими дочерьми. Это такая ужасная боль».

В четверг днем, к ее удивлению — после более чем пяти дней под стражей — ей сообщили, что ее освободят.

Она говорит, что ее заковали в наручники, отвезли в другое здание (она не знает, куда) и велели подписать уведомление о явке в суд в июне. Это начнет официальную процедуру высылки, которая в конечном итоге может привести к приказу о депортации. Затем ее отпустили, и ее забрала свояченица. Ее брат остается под стражей, ему сообщили, что его депортируют обратно в Гватемалу.

Ее адвокат говорит, что он озадачен ее обращением и освобождением, но больше всего его беспокоят другие люди, которые могут содержаться в этом офисном здании.

Вернувшись домой, Сарита говорит, что просыпается среди ночи, думая об офисном здании у моста и о том, сколько еще людей может там находиться. «Я смотрю на своих девочек. Теперь они могут спать. Старшая спрашивает о дяде. Спрашивает, все еще ли он в кандалах. Я говорю ей: нет, не волнуйся».