ДАМАСК, Сирия

Осенью 2018 года сирийские силы безопасности забрали мать и ее двухлетнюю дочь Хибу из их дома и задержали их. Мать, Сукейна Джебави, говорит, что их взяли в заложники, чтобы оказать давление на братьев ее мужа, чтобы они сдались правительственным войскам. Братья были участниками беспрецедентного восстания против режима Башара аль-Асада, которое вспыхнуло в 2011 году.

Но эта стратегия задержания членов семей повстанцев создала новую проблему для сирийских сил безопасности: что делать со всеми детьми, которых они задерживали?

Джебави рассказала, что она и ее дочь были забиты в сырую, темную камеру с другими женщинами и детьми. Она сказала, что Хиба теряет вес из-за нехватки еды. В ее волосах завелись вши. У нее появилась сыпь. «Условия там не способствовали сохранению жизни детей», — сказала она.

Почти через месяц после задержания, вспоминает Джебави, тюремные охранники постучали в их камеру и приказали задержанным матерям отдать своих детей. «Это был хаос, — сказала она. — Некоторые женщины держались за своих детей, поэтому охранники забрали их силой».

Джебави говорит, что она держала свою дочь и сказала ей: «Ты пойдешь в лучшее место, и когда это закончится, я снова тебя обниму». Она надеялась, что это правда. И она молилась: «О, Боже, защити мою дочь своим бдительным оком, которое никогда не спит».

Мать была освобождена в марте 2019 года — и семья начала поиски маленькой девочки.

Хиба — одна из сотен сирийских детей, которых называют детьми «безопасного размещения» — их передали в приют, пока их матери оставались под стражей.

Расследование показало, что к 2014 году самое печально известное разведывательное управление Сирии решило переместить детей женщин, которых они задерживали, по крайней мере, в четыре приюта в Дамаске. Собрав данные из приютов, было установлено, что Управление воздушной разведки спрятало в этих учреждениях более 300 детей. Связаться с членами управления не удалось: они бежали из Сирии или скрываются с тех пор, как повстанцы свергли режим Асада в начале ноября.

Число могло быть даже выше. Один человек, знающий о крупнейшем приюте в Дамаске, где могли быть размещены по меньшей мере десятки детей, сказал, что она подозревает, что приют принял гораздо больше детей. Она говорила на условиях анонимности, опасаясь, что сторонники бывшего режима Асада накажут ее за высказывания.

Проведено тщательное расследование того, что случилось с детьми задержанных женщин. Некоторая информация также появилась в сирийских СМИ и в социальных сетях, а также в статье BBC, что вызвало возмущение среди некоторых сирийцев, которые стали рассматривать приюты как соучастников страданий, причиненных бывшим режимом Асада.

Для этого расследования были просмотрены официальные документы и поговорили с более чем дюжиной людей, знающих этот процесс, включая работников приютов и матерей детей, которые были помещены в приюты. Они беседовали через несколько недель после того, как повстанцы свергли режим Асада в начале декабря и сформировали новое временное правительство.

У директоров приютов не было выбора, кроме как прятать детей, которых передало печально известное жестокое подразделение режима Асада: Управление воздушной разведки. «Они бы пропустили нас через мясорубку, если бы мы что-нибудь спросили их», — сказала Рана аль-Баба, директор приюта, которым управляет Мусульманская женская благотворительная ассоциация. «Они бы превратили меня в шашлык. Или гамбургер. Вы действительно думаете, что мы могли бросить им вызов?»

Директора приютов сообщили, что большинству из этих детей было меньше 10 лет; некоторые родились, пока мать находилась под стражей. Как и Хиба, они часто прибывали истощенными, кричали о своих матерях и болели респираторными заболеваниями и кожными заболеваниями. Задержанные беременные женщины должны были отдать своих детей всего через несколько недель после родов. Эти дети часто прибывали в плохом состоянии, сказала Бара аль-Аюби, директор приюта Дар аль-Рахма.

Она сказала, что одна девочка умерла вскоре после того, как ее передали в ее учреждение.

Директора двух приютов сказали, что большинство из этих детей были сирийцами, но, возможно, около дюжины были русскими и французами — вероятно, детьми иностранных солдат, сражавшихся за ИГИЛ, чтобы свергнуть Асада.

Директора приютов сказали, что через дни, недели и даже годы после того, как дети были помещены под их опеку, агенты разведки возвращались, чтобы забрать их. Директора сообщили, что они предполагали, что дети были возвращены матерям, которые в конечном итоге были освобождены из-под стражи.

Но неясно, что случилось со многими детьми.

Из четырех приютов, с которыми связались, два сказали, что пытались отследить детей после того, как они были возвращены агентам разведки — они хотели подтвердить, что они были возвращены своим семьям. Что касается двух других приютов — штаб-квартира одного только недавно начала пытаться определить, сколько детей было тайно помещено к ним. Другой не признает, что там тайно размещались какие-либо дети. Это осложнило поиски этих детей сейчас.

Также неясно, что случилось с детьми, чьи матери умерли или были убиты под стражей.

История начала появляться из-за Хасана Аль-Аббаси, сирийско-канадского гражданина, чья сестра, Рания, была задержана силами Асада в 2013 году вместе с ее мужем и шестью детьми. Amnesty International сообщила в то время, что их родственники полагали, что Рания и ее семья могли быть целью, потому что они оказывали помощь нуждающимся семьям.

Зять Аль-Аббаси был среди тех, кто был признан мертвым из тысяч изображений трупов, вывезенных из страны сирийским информатором из армии, бежавшим из страны. Рания, которая была стоматологом и чемпионкой по шахматам, и шестеро детей пропали без вести.

Роль приютов стала широко известна после того, как Аль-Аббаси увидел фотографию девочки, похожей на одного из детей Рании, в посте в Facebook Детской деревни SOS, международной благотворительной организации со штаб-квартирой в Австрии, которая предлагает альтернативный уход детям, которые не могут жить со своими биологическими семьями. У нее есть филиалы по всему миру, в том числе в Дамаске.

Аль-Аббаси обратился в социальные сети с требованием предоставить информацию о ребенке. Вскоре после этого Детская деревня SOS опубликовала заявление, в котором признала, что агенты разведки тайно помещали детей задержанных женщин в свой филиал в Дамаске. Другие директора приютов также выступили публично, в основном для защиты своих действий.

Аль-Аббаси признал, что ребенок не может быть его племянницей, которая пропала без вести в 2013 году, что сделало бы ее молодой взрослой сегодня, если бы она была еще жива. Но он был поражен сходством и задумался: что, если дочери Рании были изнасилованы и забеременели от одного из сил Асада?

Группы по правам человека сообщили, что силы, лояльные Асаду, совершали сексуальные посягательства и насиловали людей под стражей: мужчин, женщин, мальчиков и девочек. «Мы больше не ищем детей Рании. Возможно, мы ищем ее внуков», — сказал Аль-Аббаси.

Том Мальвет, региональный директор Детской деревни SOS, рассказал, что в течение четырех лет, начиная с 2014 года, силы безопасности прибыли в их филиал в Дамаске, приказав им принять десятки детей, предоставив только имя ребенка и приказ держать существование ребенка в секрете.

Он говорит, что штаб-квартира благотворительной организации узнала о том, что происходит в 2018 году, и приказала филиалу прекратить принимать таких детей.

Мальвет говорит, что они сейчас прочесывают архивы филиала, чтобы понять, сколько таких детей было спрятано в дамасском филиале Детской деревни SOS. В декабре они нашли доказательства 35 детей, размещенных там разведывательными службами. К началу февраля они нашли записи о 139 детях. «Мы сделаем все, чтобы открыть книги и записи. Нам нечего скрывать, и мы хотим внести свой вклад в отслеживание детей и семей», — сказал Мальвет.

Не каждый приют прочесывает записи.

Неясно, что случилось с детьми задержанных матерей, которые были переданы в приют Life Melody.

Видный член правления Нада аль-Габара говорит, что она не знала о сирийских детях, доставленных в приют агентами разведки, до тех пор, пока не рухнул режим Асада. Она говорит, что именно тогда запаниковавший администратор сообщил ей, что дети задержанных женщин были спрятаны в приюте. «Я сказала, клянусь Богом, мы должны сообщить в Министерство социальных дел», — вспоминала она в интервью.

Но один человек, который видел архивы Life Melody, показал две страницы, перечисленные с именами 45 детей, которых, по ее словам, поместили силы безопасности в приют. Она сказала, что была папка толщиной около дюйма с именами других детей. Она не показала эту папку. Она говорила на условиях анонимности, опасаясь, что сторонники бывшего режима Асада навредят ей за высказывания. «Я стою цены пули», — сказала она.

Высокопоставленный чиновник Министерства социальных дел, который пытается отследить этих детей, также сообщил, что Life Melody Complex в лучшем случае вел хаотичные и фрагментированные записи. Он сказал, что это свидетельствует о том, что администраторы пренебрегали своим долгом в соответствии с правилами правительства внимательно отслеживать перемещение детей в приют и из него. Он говорил на условиях анонимности, потому что ему не было разрешено говорить со СМИ.

Когда спросили аль-Габару об этих конкретных обвинениях, она сказала, что не работала администратором и не знала, как велись записи. Тем не менее, она говорит, что разрешила усыновление новорожденных детей, которые были найдены брошенными по всему Дамаску. Она говорит, что в хаосе войны она не всегда могла следить за успехами этих детей.

Даже когда эти откровения вызвали ярость, они также разожгли мучительную надежду среди семей, чьи дети пропали без вести после того, как были взяты режимом Асада во время войны — около 2300 детей, согласно оценке Сирийской сети по правам человека. Эта оценка считается достоверной международными организациями и Государственным департаментом.

Среди членов семей этих детей Хани аль-Фарра, чья беременная жена и трое детей исчезли на контрольно-пропускном пункте, управляемом режимом, в 2013 году, когда они покидали район, удерживаемый повстанцами. Аль-Фарра сказал, что его жена собиралась рожать. Она пыталась добраться до больницы. Аль-Фарра считает, что его жену и детей забрали, чтобы оказать на него давление, чтобы он предоставил информацию о повстанцах в его районе.

После многих лет безуспешных поисков своей жены и детей, аль-Фарра сказал: «Я начал желать, чтобы они были мертвы». Он сказал, что это лучше, чем задержание при режиме Асада. Но, услышав, что некоторые дети задержанных женщин были спрятаны в приютах, он начал надеяться, что его собственные выжили.

Мы столкнулись с аль-Фаррой в офисе Раны аль-Бабы, директора приюта, которым управляет Мусульманская женская благотворительная ассоциация. Пока мы брали интервью у аль-Бабы, он вошел, чтобы показать ей фотографии своих пропавших детей на своем потрепанном телефоне.

«Пусть они будут найдены, брат», — ответила аль-Баба и передала список, который она вела из 80 детей, переданных агентами разведки в ее приют за эти годы. «Я не думаю, что ваши дети были здесь, но вам следует проверить, чтобы успокоить свое сердце», — сказала аль-Баба. Аль-Фарра грустно кивнул. Их не было в списке.

Директор приюта аль-Баба сказала, что присматривала за этими детьми «безопасного размещения». Она говорит, что смотрители приюта заставляли старших детей запоминать номер телефона своей домохозяйки — так что, если силы безопасности вернут их в свои семьи, дети могли попытаться сообщить приюту, где они находятся. Аль-Баба говорит, что некоторые из детей — и их родители — звонили, чтобы сообщить приюту, что они воссоединились.

Но были пределы того, что мог сделать аль-Баба.

Она вспомнила, как прогнала женщину, искавшую свою внучку — двухлетнюю Хибу. Аль-Баба говорит, что получила строгие инструкции от агентов разведки не разглашать информацию о детях «безопасного размещения» и прогнала женщину.

Через несколько дней, говорит аль-Баба, агенты разведки перевели Хибу в Дар аль-Рахма, приют, расположенный в переулке Дамаска, чтобы ее не нашли. Директор там, Бара аль-Аюби, говорит, что они также старались делать все возможное для детей «безопасного размещения», в том числе организовывать посещения для старших детей, чтобы они могли видеть своих задержанных матерей. К 2019 году эти посещения стали обычным явлением, по словам одной бывшей задержанной, чей ребенок был помещен в Дар аль-Рахма. Бывшая задержанная, которая отказалась назвать свое имя из-за социальной стигмы, говорит, что Дар аль-Рахма стала известна как хорошее место для детей задержанных матерей.

Когда пал режим Асада и повстанцы разбили тюрьмы, освобожденные матери и отцы бросились в Дар аль-Рахма в надежде найти своих детей. «Утром в день освобождения, — сказал аль-Аюби, — пришли родители 22 детей». Ее сотрудники поделились фотографиями воссоединений, в том числе одного отца, крепко обнимающего своих детей. Она сказала, что некоторые родители позже вернулись, чтобы поблагодарить приют.

Но не мать Хибы.

Через несколько недель после того, как мать девочки была освобождена из тюрьмы, она говорит, что ее брат наконец нашел ее дочь. Они воссоединились в середине 2019 года.

«Наше воссоединение было грустным и радостным одновременно», — вспоминала Джебави. Ее дочь называла ее «мама», но она кричала всякий раз, когда ее мать пыталась обнять ее, накормить ее или искупать ее.

Мать Хибы говорит, что работники приюта Дар аль-Рахма до сих пор звонят ей, чтобы узнать о ее дочери. Они приглашают их в гости. Она пока отказалась. «Я не хочу вспоминать прошлое», — сказала она.

Аль-Фарра, чья жена и дети пропали без вести в 2013 году, также попытался двигаться дальше.

Он снова женился через несколько лет после исчезновения его первой семьи. У него трое сыновей от его новой жены: Самир, 8 лет, Ибрагим, 6 лет, и малыш Мохаммад, который сидел на коленях у аль-Фарры в рабочем квартале в один из последних дней.

Но аль-Фарра говорит, что он не единственный, кто не может перестать думать о том, что, возможно, дети его первой жены живы где-то в приюте. Его сыновья продолжают спрашивать его о своих старших пропавших братьях и сестрах, особенно о своей сестре Ислам. Ей было 5 лет, когда она исчезла. Если она еще жива, Ислам было бы 17 лет. Младшие сыновья аль-Фарры знают ее только как маленькую девочку с фотографии, которую аль-Фарра хранит на своем телефоне: Ислам улыбается. Ее песочные волосы касаются ее загорелых плеч. «Мои сыновья спрашивают меня: почему ты не заберешь ее, почему ты не найдешь ее? Я говорю им: клянусь, я пытаюсь».